А.Г. Кузьмин

ДРЕВНЕРУССКИЕ ИМЕНА И ИХ ПАРАЛЛЕЛИ

Приводится по сборнику “Откуда есть пошла Русская земля”, т. 2. М., 1986.

До сих пор древнерусские языческие имена являются одним из наиболее прочных аргументов в пользу норманнской (германской) теории. Попытки «славянизации» этих имен, предпринимавшиеся в прошлом столетии, привели к обратному результату: искусственность славянских этимологии служила как бы доказательством правильности германистских интерпретаций. Между тем проблема эта не только не решена, но в полном объеме даже и не поставлена, несмотря на исключительную важность ее как для норманистов, как и для антинорманистов. Достаточно сказать, что до сих пор не было попыток выявить европейские параллели древнерусскому именослову.

Дошедшие до нас имена принадлежат социальной верхушке и могут служить источником по истории формирования господствующего класса. Большинство имен сохранили договоры pyси с греками 911 и 945 гг., т. е. имеются в виду именно русские, а не варяжские имена, хотя в ряде случаев прямо указывается, что речь идет о варяго-руссах. Необходимо считаться также с тем, что имена непосредственно на этническую природу не указывают. Достаточно сказать, что наши нынешние имена в большинстве древнееврейские и греческие. Но по именам можно проследить культурные связи, преемственность эпох, поскольку у истоков они имеют вполне конкретное значение.

Необходимо также иметь в виду, что в прошлом имя имело совершенно иное значение, нежели в наше время. Даже специалисты-этнографы часто недоумевают, когда сталкиваются с народами, вообще не имеющими личных имен. Еще и в средние века понятие «крестить» имело и значение «дать имя». Следовательно, были народы, для которых имя даже в это время не стало обязательным.

Личные имена у народов появляются лишь на определенном этапе развития, но связь их с характером социальных отношений тоже не прямолинейная. Показательно, что в Европе чрезвычайно слабо сказалось влияние римской антропонимической традиции. Очевидно, дело в том, что развитого именослова в Риме не было. Весь набор латинских имен не насчитывал и двух десятков. Женщины практически до конца Империи не имели личных имен, сохраняя только родовые и различаясь внутри семьи порядком рождения: Майора, Терция и т. д. Рабам имена-клички давались по их родине, иногда по растениям и камням, что может связываться с их верованиями. Клановые имена преобладали до недавнего времени у островных кельтов. У многих народов (китайцев, ранее ирокезов) имя неоднократно меняется: одно для ребенка, иное для взрослого. У тувинцев и ряда других народов получение имени — торжественный акт посвящения в мужи.

В родовом обществе имена не нужны: каждый носит родовое имя за пределами общины, а внутри их различали по кличкам а старшинству. По определению В. А. Никонова, «личное имя — пароль, обозначающий принадлежность носителя к тому или иному кругу». Китайские имена до недавнего времени строились таким образом, что по соотношению его элементов родственники могли узнать друг друга и даже определить поколение, к которому принадлежал носитель имени.

Активный процесс образования имен обычно приходится на время перехода к военной демократии и классового расслоения. Имя противопоставляет личность общине. Развитый именослов обычно свидетельствует о далеко зашедшем ее разложении, об изменении самой психологии общества, когда генеалогии племени противопоставляется родословная отдельных родов и родственных групп. Развитые именословы обычно сопровождает и наклонность к удревнению личных родословных, принимающая нередко гипертрофированный характер. Примечательно, что у римлян не придавалось значение личным генеалогиям. В этом рабовладельческом государстве, выросшем из полиса, все-таки выше всего ценилась способность жертвовать личным ради общественного. Не было вымышленных личных генеалогий позднее у франков и, видимо, соседних с ними германских племен. У племен же, населявших побережье Северного и Балтийского морей, шло многовековое соревнование родословных аристократических семей. И. Хюбнер, собравший в начале XVIII века более 1300 генеалогий, франкских королей начинает с V века, норвежских с конца IX, шведских с середины XII столетия. Зато легендарный Дан, с которым себя связывала датская знать, правит с 2910 по 2951 год от «сотворения мира» (правда, по какой-то эре, считавшей время до рождества Христова не в 5508 или 5500, а менее чем в 4 тысячи лет). С 3629 года (по той же хронологии) начинается генеалогия королей герулов, вандалов и венедов в Мекленбурге и Поморье, причем предполагается, что племена эти одного корня, и корня негерманского. По всей вероятности, к этой ветви принадлежали и рутены, которые «много рассказывали о своем происхождении» спутникам Оттона Бамбергского, крестившего в начале XII века Поморье.

Древнейшие имена обычно распадаются на два типа. Одни просто повторяют племенные или родовые наименования, другие означают какие-то воинские доблести или атрибуты власти: храбрый, смелый, быстрый, крепкий, сильный, великолепный, величественный, старейший и т. п. Обычно племена, позднее пережившие разложение общинного начала, заимствуют имена у народов, ранее прошедших этот путь, прежде всего, конечно, у народов, воинская слава которых привлекала сказителей и песнотворцев. На это обстоятельство обратил внимание еще Иордан (VI в.). «Все знают и обращали внимание, — заметил он, — насколько в обычае у племен перенимать по большей части имена: у римлян — македонские, у греков — римские, у сарматов — германские. Готы же по преимуществу заимствуют имена гуннские». Практически у всех европейских народов, позднее переживавших стадию разложения родового строя, так или иначе отразились имена их предшественников, хотя они часто переосмыслялись. Наибольшее значение для европейского именослова имели имена континентальных кельтов, иллирийцев, венетов, фракийцев, иранцев, а также той особой этнической группы, которая выше уже определялась как «северные иллирийцы» и которая включала более или менее значительный уральский языковой компонент.

Иордан, говоря о событиях IV века, приводит три имени племени росомонов (то есть, возможно, предков позднейших русов-росов). Два мужских имени — Амий и Сар — сходны с именами южных народов, женское имя — Сунильда — указывает, очевидно, на Прибалтику (Сунильда то же, что Хунильда, Гунильда, часто встречающиеся на севере имена). Смешанный характер черняховской культуры II—IV веков легко объясняет и перемешанность именослова.

Первые известные славянские имена относятся к VI—VII векам. Это преимущественно двучленные имена вождей со вторым компонентом «гаст» или «мир». Славянским Ардегастам, Келагастам, Оногастам и т. п. находятся многочисленные параллели в кельтских языках, из которых имена эти объясняются и этимологически. Аналогичные имена были в то же время распространены и у франков, и даже А. Бах, готовый объяснить из германских языков все европейские имена и топонимы, в данном случае не может ничего придумать.

У славян развитие именослова сдерживалось прочностью общины, а также слабой предрасположенностью к мистике, которая побуждала вкладывать магический смысл в сами имена. Долгое время имена-титулы — Святослав, Ярополк, Владимир и т. п. — даются только представителям княжеских семей и являются как бы династическими. Дружинники довольствуются простыми собственными или заимствованными именами, а у крестьян имена долго вообще не имели различительного значения. В XII—XIII веках немецкое духовенство запрещало обращенным в христианство балтийским славянам принимать целыми селами одно и то же имя (например, имя Ивана). В России XVII—XIX веков одни и те же имена уживались в одной семье, вроде «Ивашко большой, середней Ивашко, третей Ивашко». У польского хрониста Яна Длугоша было десять братьев с тем же самым именем. Одноименность сохранялась и у простонародья Германии. Да и у аристократии она местами заметно проявлялась. Так, в 1171 году на рождественском пиру в городе Байо (Северная Франция) собралось 11.7 Вильгельмов.

Как и в Риме, женские имена у славян чрезвычайно редки, и чаще всего в них проявляется воздействие неславянской традиции (Рогнедь, Малфредь, Эстредь) либо женский вариант княжеского имени-титула. От X в. сохранилось одно такое имя: Передъслава — дочь или племянница Игоря и Передъслава — дочь Владимира Святославича (в данном случае, возможно, проявляется как раз мистический элемент: рождение девочки предвещает славу будущего мужского потомства). Даже в XII веке знатные женщины именовались либо по отцу («Ярославна»), либо по мужу («Глебовая»). Видимо, такого происхождения имя Малуши (от отца Малъко). Исследовательница именослова новгородских берестяных грамот поразилась, что во всем их наборе имен нет «ни одного нехристианского женского имени».

От IX—X веков источники донесли около сотни имен, большая часть которых перечисляется в названных договорах. Кстати, последние и особенно ценны, так как донесены в записи, а не в устной традиции. Записывали их, следовательно, так, как их произносили сами носители имени. К тому же многие из них не имели продолжения. Учитывая довольно распространенную закономерность повторять в роду одни и те же имена (обычно внук воспроизводил имя деда), следует думать, что либо носители этих имен не оставили потомства, либо они были позднее «переведены» на славянский язык.

Имеется две группы материалов, которые следовало бы сопоставить с древнерусской антропонимией: это топонимика и языческий пантеон богов. В топонимике Поднепровья, помимо славянского пласта, выявляется иранский, тюркский, балтский, в небольшой степени фракийский, и, что особенно примечательно, — иллирийский и вообще западнобалканский. Именно из тех мест, как было сказано, летописец выводил полян-русь. Германизмы единичны и не бесспорны. Даже в Крыму, где готы дожили до средневековья, заметнее следы древней индоарийской топонимики, выявляемой в последнее время О. Н. Трубачевым.

Языческий пантеон богов, устроенный Владимиром, также ясно свидетельствует о разных культурных традициях и разноэтнич-ности Руси эпохи складывания государственности. Но и здесь сколько-нибудь заметных германских следов нет. Главные боги русской дружины и купечества — Перун и Велес. Их необязательно связывать только со славянами (Перкунас известен в Литве, Перун, по-видимому, изначально был и у варинов-вагров). Но у германцев они неизвестны. В этой связи может иметь значение и то обстоятельство, что в киевских могильниках (трупоположениях) выявляется «разительное отличие древних киевлян от германцев».

Таким образом, германо-норманнская интерпретация древнерусских имен противоречит другим материалам, характеризующим облик и верования социальных верхов Киева и указывающим на разноэтничность населения Поднепровья. Да и сама интерпретация имен недалеко продвинулась со времени 3. Байера — родоначальника норманнской теории. Отыскание приблизительных параллелей обычно считается достаточным для доказательства норманнского происхождения имени, хотя эти имена чаще всего не имеют в германских языках, как заметил еще М. В. Ломоносов, «никакого знаменования». При этом даже не ставится вопрос: а откуда эти непонятные имена попали к германцам? Между тем параллели, и подчас с ясным значением, отыскиваются в других языках.

Собственно славянских имен в языческой Руси немного. В договоре Игоря таковые носят члены княжеской семьи (Святослав, Володислав, Передъслава) и только несколько послов и купцов. Достаточно широко известно славянское имя Воико, параллели которому находятся в разных областях. В Болгарии известно имя Клек. По форме образования славянскими являются имена Синко и Сфирько. Этимологически они могут восходить и к другим языкам. Первое имеет параллель в болгарском именослове, где его понимают как вариант от имени Симеон. Возможна в этом случае и связь с именем Синеус, о чем будет сказано ниже. Второе имя может восходить к семитским корням, связываясь с хазарским влиянием.

В литературе обращалось внимание на наличие в древнерусском именослове иранских имен. Таковы женское Сфандра, мужские Прастен, Фроутан. Традиционные иранские имена — женское Эсфанд и мужское Эсфандар происходят от «Эсфанд» — двенадцатый месяц года (у иранцев имена часто давались по датам календаря). В договоре имя производится от мужского варианта, в чем может сказываться славянское влияние. Имя Фроутан в иранском означает «скромный» и т. п. Для имени Прастен, трижды повторяющегося в договоре, возможна и кельтская параллель 5. В иранском именослове находит аналог и имя договора Алвад (в иранском Алвад или Арванд), со многими возможными значениями. Возможно объяснение имени и из уэльсского (кельтского) allwedd — главный, ведущий. Такого рода двоякое объяснение возможно и для имени договора Мутур. Оно может сближаться с иранским Мохтар (старший, высший) и с шотландским Muter. Само имя Олег созвучно иранскому Халег (творец, создатель).

Значительное число древнерусских имен находит аналогию или созвучие в топонимах венето-иллирийских областей. Так, у иллирийцев было употребительно имя Дар. В конечном счете оно может быть и кельтского происхождения. У кельтов оно известно и сейчас (значение — крепкий, сильный, верный, знатный). Иллирийскими, по всей вероятности, являются распространенные у западных славян имена с корнем бор, бур (Буривой, Борислав, Борис). Это один из самых естественных путей образования имени: от понятия «муж», «человек». В договоре Игоря имеется имя Боричь. Параллели ему имеются в Западной Европе, в том числе у балтийских славян.

Ряд имен находит соответствие в племенной номенклатуре и топонимике Подунавья и Иллирии. Так, имя Карн из договора Олега может означать просто принадлежность к племени парны, обитавшего по соседству с адриатическими венетами. Как и другие происходящие от этнонима имена, оно было широко распространено в Европе, в особенности у кельтов. Другое подобное имя Акун из договора Игоря, многократно повторяющееся позднее в форме Якун (особенно в Новгороде), тоже имеет многочисленные параллели в кельтском именослове. Но восходит оно, видимо, к обитавшему в Иллирии племени аконии. Имя договора Игоря Тилен повторяет соответствующее кельтское племенное название. Это племя обитало в Подунавье, а затем переселилось в Малую Азию, где кельты (галаты) около тысячелетия сохраняли свою самобытность.

Названия рек и местностей повторяется в именах Истр, Стар, Гомол. Первое имя повторяет одно из названий Дуная. Аналогичным образом в конце VIII века имя «Истер» взял псевдонимом известный «просветитель» славян, ирландский монах Виргилий. Во втором отражается название прикарпатской реки или области позднейшей Штирии. Имя также издевле встречается у кельтов, причем в Британии есть и река со сходным названием (значение слов «могучий», «значительный»). Последнее имя повторяет название македонского города Гомолы.

К венето-иллирийским именам могут быть отнесены также имена из договора Игоря Егри, Уто, Кол, Гуды. Имя Кола широко распространено также у кельтов, известно оно и в Скандинавии, но ясной этимологии его не видно ни на кельтской, ни на германской почве. На балканской почве следует искать и объяснение имени Стемид. Во всяком случае, в Македонии имя Астимед упоминается еще Полибием.

Фракийских имен, как и топонимов, меньше, чем западнобал-канских. Фракийскими, по-видимому, являются имена с компонентом бит, вит, более всего распространенные у балтов и изредка у славян. Значение компонента — «видный», «знаменитый» и т. п. В договоре Игоря есть одно имя, возможно объясняющееся через этот компонент: Туръбид. Имя Тур было широко распространено в Иллирии, Адриатической Венетии, у западных славян (в частности, в Чехии). Известно оно было и на Руси (легендарный основатель города Турова). Второй компонент может быть объяснен также из кельтского, в котором он означает «мир» и который также часто входит в состав сложных имен.

В общей сложности славянские, иранские и подунайские параллели находятся лишь для примерно трети именослова Но во-первых, северные имена также получили заметное распространение в Подунавье в эпоху великого переселения народов, а во-вторых, и они имеют различное происхождение.

В числе «русских» имен из договора Игоря ранее уже была выделена чудская (эстонская) группа антропонимов: Каницар, Искусеви, Апубъксарь. Носителями этих имен могли быть и сами эстонцы, и выходцы из смежных областей, в частности, из Роталии. В Роталии была и местность Ингария, с которой может связываться и имя одного из первых русских князей, пришедших с севера в Киев.

Имя Игорь обычно производится от скандинавского Ингвар, где первый компонент — имя бога, а второй — прилагательное «осторожный». Но, во-первых, как указал еще С. Файст, это не германское божество, во-вторых, география распространения имени не совпадает с территорией германских стран. Подобные имена встречались в разных областях кельтского расселения; прибалтийские племена имена с корнем инг в эпоху великого переселения занесли на Дунай. Имя Инго носил один из паннонских князей первой половины IX века.

Имя Игоря в западных и византийских источниках воспроизводилось как Ингер. Именно так назывался и дед византийского императора Льва VI, родившийся не позднее начала IX в., когда варягов в Византии определенно не было, а до первых поездок норманнов пройдет еще два столетия. Встречается это имя также в числе бретонских святых, а в Галлии в VIII—X веках оно входит в состав двучленных имен.

Этимологизировать имя в конечном счете, видимо, надо на уральской языковой почве, так же как имена с корнем «гун». Переводится оно как «господин», «великий», «сильный», «старший». Уральским по своим истокам является и распространенное в Прибалтике имя Инга, означающее в кельтских языках просто «девушка».

Следует отметить, что в русском именослове имеются и Игори, и Ингвары, причем они не смешиваются. Имя Игорь может быть славянской формой, обозначающей выходца из Ингарии или Интрии (Ижоры). Имя Ингвар попало на Русь много позднее, лишь в конце XII века, вероятно, через брачные контакты.

В договоре упомянут еще один Игорь — племянник князя. Очевидно, это имя у русов было достаточно распространенным. А это обстоятельство побуждает внимательнее присмотреться именно к русам Роталии, тем более что и чудь, то есть эстонцы, согласно сказанию о призвании участвовали в приглашении варяго-русов.

Чудские контакты русов могут объяснить и еще одно древнерусское имя — Улеб или Олеб. Имя было довольно распространенным. В договоре Игоря так назывался посол Володислава и еще один купец. Сам Улеб занимал высокое положение в дружине, поскольку его жена — единственная женщина, не являющаяся членом княжеской семьи, — направляла в составе посольства своего посла. Позднее имя Улеба будет носить один киевский тысяцкий и новгородский посадник времени Мстислава Владимировича (конец XI — начало XII в.). Норманисты пытаются сопоставить имя Улеб со скандинавским Олаф. Но это имя и само нуждается в объяснении, так как ничего вразумительного на германской почве изобрести не удается. И территориально, и по смыслу ближе оказываются чудские параллели. Известны эстонские имена Олев, Алев, Сулев (герои эстонского эпоса Калеви-поэга). В эстонском ulev означает «высокий», «высочайший», «величественный», то есть вполне соответствует социальному назначению имен эпохи классообразовапия.

К кругу восточнобалтийских имен относится также Ятвяг из договора Игоря. Оно, очевидно, означает просто выходца из племени ятвятов. При этом надо иметь в виду, что непосредственно с племенем имя связывается только для кого-то, кто впервые с ним порывает. А далее оно уже может переходить и на лиц, никакого отношения к племени не имеющих (обычно через родственные связи или увлечение славой носителя имени).

По Саксону Грамматику, один из вождей рутенов из Роталии носил имя Траннона. С этим именем может быть сопоставлен Труан из договора Игоря. Но для последнего есть и более близкая параллель: Троян «Слова о полку Игореве». В поэме Троян — легендарный предок русских князей, «внуком» (потомком) которого признается и Игорь Святославич. Имя ото широко было распространено у западных славян, а также во Франции, что, может быть, указывает на древнюю кельтическую основу.

Значительное число имен имеет столь широкую область распространения, что делать какие-либо заключения об этнической принадлежности даже ближайших их предков невозможно. Так, имена Гуннарь и Гунастр в конечном счете восходят к имени фризского племени гуннов. Но усвоить его давно могли и русы, и славяне, и чудь, и скандинавы, и континентальные германцы. Имя Веремуд из договора Олега известно едва ли не всем прибалтийским племенам, захваченным великим переселением. Оно часто встречалось и позднее у готов Испании и в такой же форме в генеалогиях древних королей Дании (Веремунд). Вместе с тем у побережья Северного моря имелся кельтский топоним, образованный от этого имени: Веремундиакус. Очевидно, имя уходит в глубокую древность, то ли отражая название племени ви-романдуев, жившего здесь во времена Юлия Цезаря, то ли составляясь из двух компонентов, первый из которых — муж, человек, и поныне жив в кельтских языках, а второй, может быть, ведет к тем же фризам, у которых имя Мунд было известно и 'без сложения с каким-то другим корнем. Многим источникам известен и видный деятель конца V — начала VI века в Подунавье, Мундо, которого Иордан считал родственником Аттилы. Указание на такое родство является лишним свидетельством в пользу фризского происхождения Аттилы.

Фризское влияние может проявляться также в однокоренном Фост из договора Олега и двукоренных именах с компонентом фаст. Имя это само по себе достаточно древнее, известное с римских времен и, вероятно, различно осмысливавшееся у разных народов. Но для эпохи VIII—X веков наиболее употребительно оно было именно у фризов. У них же в числе излюбленных было также имя Гримм, представленное и в договоре Игоря. Объяснение его из германских языков как «страшный», «уродливый» — явно переосмысление, причем враждебное переосмысление (как у Гельмольда Ворм — червь, вместо Горм — знатный). В кельтских языках слово означало «война», «битва». Но не исключено, что объяснение надо вообще искать на иной языковой основе.

Имя Вуефаст из договора Игоря отражает, возможно, этап славянизации неславянских имен. Первый компонент здесь аналогичен именам Воемир, Воислав. Тексты договоров не оставляют сомнения в том, что русы времени Олега и Игоря говорили по-славянски.

Три имени из договора Олега — Карлы, Фарлоф и Фрелав также, видимо, имеют истоки на побережье Северного моря. Первому имеется прямое соответствие в названии топонима и личного имени из французского департамента Па-де-Кале. Имеется и кельтский топоним с этим именем («Карлиакус»), что свидетельствует о его архаичности. С именем «Карл» оно непосредственно не связано, так как старше его. К тому же само это имя, ставшее популярным благодаря славе Карла Великого, имеет те же истоки: оно восходит к одному из обозначений человека («карл», «керл»), позднее означавшее «парня».

В двух других именах первый компонепт, видимо, тот же, что и в имени Веремуд, то есть обозначает «мужа». Но различие в написании и произнесепии предполагает разноплеменность и носителей сходных имен. Второй компонент имеет параллели в именах и топонимах кельтов, а также сходные по написанию слова с различным значением («рука», «малый», «счастливый»). Но, может быть, в этих именах сохраняется собственно ,«русское» начало, которое остается пока неопределенным.

Еще три имени в договоре Олега начинаются компонентом ру: Руар, Рулав, Руалд. Последнее имя дважды встречается и в договоре Игоря (Руалд и Роалд). Скандинавским сагам известны имена Хроальд и Хроар, которые обычно и считаются одноименными древнерусским антропонимам. Объясняют эти имена от hrod — «слава». Но имя Руар в том же написании, что и в договоре, известно и кельтскому именослову, а компонент «ро» является обычным в кельтских именах. Он может означать просто усиление. Возможно образование этих имен и от ирландского rue — «герой». Не исключено и то, что к самим кельтам эти имена попали с континента.

Второй компонент имени Рулав тот же, что и в имени Фрелав. В имени Руалд отражается кельтское (или докельтское) ald, ard, oil со значением «высокий». Имя легендарной Изольды в раннее средневековье передается, например, как Issolt и как Isard. То же чередование встречается в именах с компонентом «гилла» или «гильда», также неосновательно включенных в число «германских». На кельтской основе этот компонент осмысливается как обозначение «слуги» (в военно-феодальном смысле). Но опять-таки не исключено, что это еще один реликт языка «северных иллирийцев». В договоре Олега есть имя Инегелд, а в договоре Игоря имена Игелъд или (в разночтениях) Ингелд. Очевидно, речь идет об одном и том же имени с корнем «инг», известным в разных вариантах по всему европейскому Северу. К тому же корню восходит и имя Иггивлад из договора Игоря, хотя второй компонент в этом случае, видимо, другой. Как отметил в свое время А. А. Шахматов, — это слово, означающее у кельтов и славян правителя, правление и управляемую территорию5. Титмару Мерзебургскому было ясно, например, что имена Владимир и Владивой имеют в основе корень, означающий по-славянски обладание.

В ряде случаев трудно размежевать варианты «алд» и «валд» или «влад». Таковы имена Аскольд, Асмолд (Асмуд), Свенделд (Свенельд). Все три имени, очевидно, северные. Но значение их остается неясным. Да и четких параллелей они не находят. В Скандинавии и Дании многократно встречается имя Свен, каковое носит и один купец в договоре Игоря. В имени можно видеть реликт племенного обозначения свевов. Прямой параллели Свенелъду, однако, нет, а это предполагает и особую традицию бытования имени.

Как правило, те имена, которые находят аналогии в Скандинавии, имеются также в кельтских областях и из кельтского же языка и объясняются. Это указывает либо на наличие в Прибалтике древнейшей кельтической традиции, либо на переселение сюда более или менее значительных групп кельтов из Центральной Европы или из северных областей Франции и с Британских островов. Южный берег Балтики, как было отмечено И. Херрманном, в VIII—X веках сохранял явные следы кельтического влияния. Следует считаться и с еще одной возможностью: значительная часть имен, особенно имен фризского происхождения, указывает на обитание здесь этнических групп, восходящих к уральским племенам.

В древнерусском именослове имеется целый ряд имен, параллели которым отыскиваются только на кельтской почве. Таковыми являются неизвестные скандинавам Туад, Тудор, Тудко из договора Игоря. Первое из них широко распространено у ирландцев \ второе — в кельтских областях Британии (знаменитая уэльсская династия Тюдоров в том числе). На Руси — это также одно из излюбленных имен. Известно оно также в Румынии, куда могло быть занесено карпатскими русинами или еще древними карпатскими галатами-кельтами. Третье имя, очевидно, славянизированная форма двух первых. Ближайшие параллели ему находятся в Бретани: Tudi, Tudes. Эти имена восходят к понятию «племя», «народ», видимо, с оттенком социального превосходства, а разночтения совпадают с разным написанием у отдельных кельтских племен.

Имя посла Игоря — Ивор — известно по всем берегам Прибалтики. Но объясняется оно из кельтских языков («господин») 4. В конечном счете оно восходит, видимо, к кельтскому культу деревьев: так обозначался тис — дерево «благородной» породы, и это обозначение стало собственным именем.

Представительные кельтские параллели имеются для имен Куци, Кары, Моны. Первые два встречаются, в частности, у галльского племени рутенов. Второе из них известно и в Скандинавии, но ясную этимологию дают именно кельтские языки (производное от глагола caru — «любить» или care — «друг»). У корнуэльцев имя Кар одно из излюбленных. Достаточно широко по кельтским областям бытовало и имя Моны (объясняется как благородный, стройный). Существенно также, что имя это известно и венетскому именослову.

Имя Адун (купец из договора Игоря) в конечном счете восходит к финикийскому именослову, где означает «господина». Но па Русь оно опять-таки проникло через кельтские языки, куда это слово вошло с тем же значением и где находятся обильные параллели. Примерно тот же путь прошло и имя договора Аминод. Это семитское по происхождению имя неоднократно встречается в династии галатских вождей (в форме Аминта).

Очень интересно имя Алдан, дважды названное в договоре и известное позднее в Новгородской земле. Прямой параллелью ему является имя знаменитого ирландского короля и поэта VIII века Аеда Алдана. Имя в конечном счете восходит к племенному названию аланов, оставивших заметный след на территории от Бретани до Бельгии. Само имя Аллан обычно считается кельтским. Это неточно: так назывались первоначально выходцы из рассеявшегося по северо-западу Европы племени алан. Специфически же кельтское заключено как раз в чередовании «лл» и «лд» (то же чередование наблюдалось в компонентах «олл» — «олд», «хилда» — «гилла»). В Шотландии это имя встречалось и в'форме" Аллан, и в форме Алдан. На Русь имя попало в специфической кельтской огласовке.

Таким образом, кельтское влияние отражается в древнерусских именах самым непосредственным образом. Трудность заключается в том, что на Русь эти имена шли двумя каналами: из Подунавья и из Прибалтики. Но оба эти пути засвидетельствованы и исторически как направления миграции руго-русов.

Целый ряд имен тоже в конечном счете оказывается кельтическим, но имеет более широкую область распространения. Так, летопись упоминает во второй половине X века имена: Люд, Блуд, Вуды. Кельтская параллель для первого (значение «гневный») указывалась. Кельтские и французские параллели имеются и для двух других имен. Но может быть существенней, что все три имени были известны венетам. Последнее имя известно также поморским славянам и болгарам. Имя Лют в Поморье может связываться и с племенным названием лютичей, хотя само это название, возможно, дано было со стороны.

Остаются неясными в этимологическом отношении имена из договора Игоря Вузлев, Фудри, Шибрид и Стегги. Ближайшими параллелями к ним могут служить (также неясные) французские имена: Vouzailleau, Foudriat, Chibret, Steeg. Первое А. Доза объясняет через топоним в департаменте Вьенна. Но происхождение топонима остается неопределенным. Заслуживает внимания и еще одна неясная параллель: болгарские имена Вузила и Вузилов. Второе имя может сближаться с многочисленными двукоренными ирландскими именами, в которых второй компонент — «ри» — означает «король». Первый же компонент может быть производным от «туд». К этой же группе может относиться не имеющее параллелей имя Либиар. По крайней мере, французская антропонимия знает оба его компонента. В этом ряду, возможно, следует рассматривать и уникальное имя Слуды. Отдаленные параллели ему находятся на Балтийском Поморье9. Но по происхождению имя может быть и неиндоевропейское.

Без параллелей остаются имена Евлиск, Воист, Емиг. Суффикс «ст» часто указывает на иллирийскую принадлежность. Но возможны и иные решения, как это и предполагалось в отношении тоже уникального имени Гунастр.

Не имеют ясных параллелей и имена Актеву и Лидул из договора Олега. Ближайшей параллелью для первого является персонаж греческой мифологии — Актеон. Акте — древнее название Аттики и имя означает просто выходца из этой области. Второе имя может восходить к легендарному Лиду, с которым связывались малоазиатские лидийцы и италийские этруски. Суффикс же «ул» имеет широкое распространение, встречаясь в Галлии, у венетов, иллирийцев, славян. Так или иначе оба эти имени видимо, южного происхождения, хотя прийти на Русь могли и через Балтийское море: южное влияние, как отмечалось, сказывается в некоторых именах и топонимах, упоминаемых Саксоном Грамматиком у восточнобалтийских рутенов, а также у венедских и балтcких племен.

Поражает незначительное влияние на древнерусский именослов собственно германских языков. Правда, как было сказано, германский именослов тоже был мало разработан по сравнению с кельтским или венето-иллирийским. В эпоху военной демократии эти имена часто переосмысливались из германских языков, нриобретая иногда причудливые формы (вроде указанного Монэ переосмысления кельтского Риксдаг — «добрый король» в немецкое Регенстаг — «дождливый день»). Собственно германские имена чаще всего двусложные типа Вольфганг — «бегущий волк». Кстати, в германских именах часто фигурируют «волк» (скандинавское «ульф»), медведь («бэр» на континенте, «бьорн» в Скандинавии и Дании), лис («фукс»). В социальном плане часты также компоненты «хер» (господин) и «манн» (муж, человек). С германскими именами может сопоставляться имя купца из договора Игоря Адулб. Параллелью ему могло бы быть германское Адульф. Но конечное «б» свидетельствует по крайней мере о том, что имя уже не воспринималось сознательно как германское. Кроме того, известны кельтские имена, звучащие похоже (Адул, например), а Сент-Готард в области Ругиланда носил прежде название Адула.

Обычно из германских языков объясняются имена Берн, Туръберн, Шихъбернъ, известные по договору Игоря, а также Ждъберн — имя варяга из Жития Владимира. Предполагается, что в такой форме передается скандинавское «бьорн». Допускается и альтернативное решение: «берн» — значит «герой». Это действительно так. Но не в германских, а в кельтских языках, где это слово означает «гора» в топонимах и «герой» в именах.

Само по себе отождествление понятий «камень» и «герой» восходит, видимо, к эпохе почитания камня, столь выразительно представленное в мегалитической культуре. Германцев это почитание тоже должно было захватить. В германских, в том числе в скандинавских именах компонент «берг» (бьерг) представлен весьма широко. Но опять-таки древнерусский именослов знает не германский, а кельтический вариант имени. В этой связи может представить интерес и то обстоятельство, что в области бывшего Ругиланда сохраняются ряд топонимов «Берндорф», «Бернбах», то есть уже переосмысленное на германской почве «Горная Деревня» и «Горный ручей». Но личные имена, вероятно, все-таки именно варяжские, прибалтийские. Так, имя Шихъберн — это своеобразное произнесение старого кельтского имени Сигоберн. Замена звука «с» звуком «ш» — отличительная черта какой-то группы западных славян, проникшая, в частности, на Псковщину. Германские языки звука «ш» первоначально вообще не знали, а звука «ж» не знают и поныне. На Балтийское Поморье указывает и имя Шимона — варяга, похороненного в Печерском монастыре, и отца Георгия Шимоновича — тысяцкого и воспитателя Юрия Долгорукого. Шимон вместо Симона и сейчас сказывается во многих польских фамилиях.

На первый взгляд кажется ясным германским имя Бруни из договора Игоря, поскольку оно легко объясняется от германского brun — «коричневый». Но имя встречается задолго до распространения его у германцев. На севере оно популярно у фризов, где есть и славянская его форма — Брунко. Известно оно и на Поморье, и в Швецию также попадает в типично славянской форме: Брунко и Брунков.

Имя договора Игоря Фрастен находит аналогию в шведском именослове. Сходное с ним имя Фуръстен не имеет параллелей. Первый компонент в этих именах, видимо, тот же, что и во многих других, начинающихся с «фра», «фар», «фер» (Фредерик, у дунайских ругов в V веке Фердерух) и означающих «мужа», «человека» (ср. ирландское fer или fear). Второй компонент может восходить к северогерманскому «стен» (стейн, стан) — «камень». Такое смешение германского и негерманского более всего характерно для побережья Северного моря и Скандинавии.

Параллели в шведском именослове имеет также имя договора Игоря Ут или Уто (в тексте — посол Утин). Но параллели есть и на Поморье. В земле варинов-вагров был город и округ Утин. Известно также имя ободритского князя Удо. В X в. это имя (в том числе в варианте Ходо) было употребительно у саксов. Может быть, вариантом того же имени является и еще одно имя договора Игоря — Етон. Имя уходит в отдаленную древность, и исконное значение его (как и язык) неясно.

Остается рассмотреть имена трех легендарных братьев — Рюрика, Синеуса и Трувора. Только норманистским ослеплением можно объяснить поиски аналогов для летописного Рюрика й Скандинавии. Дело в том, что имя это известно в Европе, по крайней мере, с IV века. А. Хольдер приводит пять «Рюриков», известных до VII века. 12 «Рориков» отмечено на территории Франции IX—XII веков. Имя это проще всего может быть понято как отражение племенного названия руриков, или рауриков (откуда французские «Рорики»). Название племени происходит, очевидно, от реки Рур или Руара. В настоящее время это название имеют притоки Мааса и Рейна. В средние века и у Одера

был приток «Рурика». Во времена Юлия Цезаря рурики, не желая покориться римлянам, в большинстве покинули обжитые места и исчезли из поля зрения римских авторов. Но и позднее выходцы из поречья Руры получали прозвища «Рурик».

В антинорманистской литературе имя сближается также с названием ободритов Реригами или просто сближается с вендским обозначением сокола — рарогом. Но имя на Русь попало именно в кельтской огласовке. К тому же рассеяние племени в первые века нашей эры предполагало довольно широкое распространение имени по континенту.

Для имени Синеус в Скандинавии нет даже приблизительных параллелей. Поэтому и появилась названная ранее версия, что Синеус и Трувор — вообще не имена, а неудачное осмысление скандинавского сказания. В кельтских именах параллели ему находятся и имя естественно объясняется от sinu — «старший»: Sinaeus, Sinus, Sinicus. He исключено, что имя явилось славянским переосмыслением кельтического антропонима типа Беллоуес, где второй компонент вариант от еаст в значении «господин».

Имени Трувор параллельно может служить широко распространенное и у современных кельтов имя Тревор. В старофранцузском языке слово «трувор» означало поэта, трубадура, путешественника. Напрашивается также сопоставление с именем Труана из договора Игоря и Трояна из «Слова о полку Игореве». В кельтской традиции много имен от «три», и «третий» по рождению обычно означал не просто порядковый номер, а лучшего из рода.

Как было упомянуто в другом месте, по генеалогии Фридриха Хемница (XVII в.) Рюрик с его братьями считались сыновьями Готлейба — ободритского князя, плененного и затем убитого в 808 году датским королем Готфридом. Правда, названы там братьями Рюрика Сивар и Триар. Но это отличие лишь подчеркивает независимость мекленбургских генеалогий от генеалогии Рюриковичей на Руси. Память о Рюрике сыне Готлейба жила здесь долго. Даже в середине XIX века их записывал французский путешественник К. Мармье, о чем писал недавно В. Чивилихин. И. Хьюбер, однако, не включил эти данные в свою сводную генеалогию. В соответствии с русскими источниками он начинал династию русских князей именно с Рюрика. В этом сказался общий принцип автора — следовать официальным генеалогиям.

Генеалогии Хюбнера дают, однако, материал для прояснения загадочных и непонятных имен рутенов, упоминаемых в саге о Тидреке Бернском и в «Деяниях данов» Саксона Грамматика. Так, уникальные имена рутенских вождей из Роталии Онев и Олимар находят аналогию в генеалогии герулов, вандалов и венедов. После первого короля герулов Антырия следует Анавас и затем Алимер. В объединенной генеалогии трех племен, считавшихся, очевидно, родственными, перемешаны славянские и неславянские имена. Уже 6-ю и 7-ю степень, относимую к I в. н. э., занимают «короли» со славянскими именами: Визилаус и Витислаус (то есть Всеслав и Вячеслав или Вышеслав). Имена эти будут далее повторяться. Есть в их числе также Мечислав, относимый к IV веку, и неоднократно повторяющийся Радегаст. В связи с Радегастом (Радагаис) I сообщается, что в 388 году при императории Гонории герулы прошли в Италию. С герулами с острова Рюген в той же книге связываются и Одоакр — Оттокар, а с последним, в свою очередь, генеалогия маркграфов Штирии (то есть области Ругиланда), где имя Оттокар было излюбленным.

Одоакра, как отмечалось в другом месте, Иордан считал ругом. Гельмольд, в свою очередь, считал славянским племенем герулов, отождествляя их с гельведами-гаволянами (то есть племенем, жившим по реке Гаволе). В средневековой славянской эпической традиции Одоакра считали славянским или русским князем, противопоставляя его герою немецкого эпоса Теодориху-Дитриху остготскому.

Таким образом, русский именослов в целом подтверждает картину, рисуемую летописцами, а также древнейшими западными источниками. В Поднепровье действительно были выходцы из Подунавья, упомянутые в летописи. Движение северных русов и варягов начинается значительно позднее. Помимо славян и славянизированных варинов и русов, в переселениях заметна роль фризов. Судьбы фризов и русов на Балтике вообще часто пересекались, поскольку главным врагом тех и других долго оставались даны. В 786 году фризы были разбиты датчанами при Бравалле, после чего многие из них покинули страну, переселяясь, в частности, и на восток, в славянские земли. Весьма вероятно, что имя князя Бравлина из Жития Стефана Сурожского воспроизводит топоним Бравалла (Бравлин принял крещение вскоре после смерти Стефана в 787 году). Археологически фризский элемент с начала IX века прослеживается едва ли не по всем балтийским городам.

Чисто германских имен в древнерусском именослове нет. Даже имена с компонентом сеем не могут возникнуть у самих свевов, как, скажем, имя Рус не имеет смысла в Русской земле. Эти имена, в частности, издавна были у данов, ближайших соседей и долговременных антагонистов варинов и ругов-русов. У самих данов германские имена появляются сравнительно поздно, что указывает на сохранение на этой территории негерманского населения, может быть, родственного тем же варинам, ругам и вообще племенам венедо-вандальской группы.

Собственно, скандинавы попадают на Русь лишь с конца X века, причем обычно в составе смешанных варяжских дружин вроде дружины йомских витязей. Саги не знают русских князей ранее Владимира, да и во времена Владимира герои их действуют в Прибалтике, на побережье прежде всего Эстонии. Тесные связи со шведами устанавливает лишь Ярослав Мудрый, что и нашло отражение в переписке Ивана Грозного с Юханом III B XVI веке. Ни один источник X—XIV веков не смешивает русь ни со шведами, ни с каким иным германским племенем.

К началу страницы